Russian English
, , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , , ,

"Религиозная мотивация" репрессивных практик в РФ



Александр Солдатов, религиовед, журналист:

Доклад на VI Якунинских чтениях

6 марта 2021 года

В правозащитном сообществе — в российском и в международном — сложился устойчивый консенсус в оценке действий властей РФ в сфере так называемой “религиозной политики”. Эта оценка содержится в разнообразных ежегодных и специальных докладах таких авторитетных организаций как Комиссия США по международной религиозной свободе (USIRF), “Amnesty International”, Московская Хельсинкская группа, Информационно-аналитический центр “Сова”* и т.п. Российский авторитарный режим, по ряду признаков уже неотличимый от тоталитарного, “во всей красе” проявляет себя и в деликатной сфере государственно-конфессиональных отношений, действуя грубо, прямолинейно, не обращая особого внимания на международное и национальное законодательство. Методы и лозунги его “религиозной политики” вызывают прямые параллели с периодами активных атеистических кампаний советского времени, которые еще не стерлись из исторической памяти старших поколений россиян.

Несмотря на то, что российская Конституция декларирует светский характер РФ и равные права всех религиозных объединений, - на практике (и в правоприменении, и в официальной пропаганде) имеет место разделение и даже противопоставление близких авторитарному режиму “традиционных” конфессий - и религиозных меньшинств, чьи права в разной степени ограничиваются или попираются. Этот антиконституционный принцип проник в принятый еще в 1997 году федеральный закон “О свободе совести...”, который неоднократно изменялся и изменяется до сих пор в сторону усиления сегрегации религиозных объединений. В преамбуле этого закона выделены 4 “традиционные” конфессии, которым государство гарантирует “режим максимального благоприятствования”: это православие, ислам, иудаизм и буддизм. Однако, на практике под “традиционными конфессиями” понимаются даже не конфессии в религиоведческом смысле слова — не вероисповедания сами по себе, а конкретные религиозно-административные структуры, органы - как правило созданные еще в советские времена под полным контролем НКВД/КГБ. Самый очевидный пример такого рода — Московская патриархия, которая в своем нынешнем виде и статусе сформировалась в 1943-45 гг., в рамках “новой религиозной политики” Сталина. Несмотря на то, что РПЦ МП подвергается на протяжении всей своей истории систематической критике со стороны более традиционных направлений православия, российские власти рассматривают православные религиозные организации, не входящие в РПЦ МП, как “нетрадиционные”, “неканонические” и “раскольнические”, подвергая их дискриминации и гонениям.

В этом контексте вполне естественно, что религиозные структуры, признанные “традиционными”, вносят значительный вклад в формирование идеологических нарративов и практик “религиозной политики” российских властей, предоставляя в ее распоряжение различные “богословские”, “канонические” и “исторические” концепты и аргументы, обосновывающие и “оправдывающие” практику религиозных, а теперь уже и политических гонений. Этому симбиозу идеологии РПЦ МП и “религиозной политики” путинского режима, совместно, “в симфонии”, осуществляющих системные преследования более-менее независимых форм религиозной жизни в стране, и посвящен доклад.

Базовым концептом, обосновывающим репрессивную идеологию РПЦ МП и транслируемым ею госструктурам, является доктрина “цивилизационного национализма”, которую исследует в своей статье 2012 г. об идеологии патриарха Кирилла Александр Верховский. Эта доктрина противопоставляется западному мультикультурализму и либеральным ценностям вообще, включая права человека. Исходный пункт “цивилизационного национализма” (который я бы назвал мессианским империализмом, но точность выбора “-изма” тут не так уж и важна) - признание россиян как политической нации - “православным народом”, созданным православием и не имеющим других ценностей, кроме православных. На почве этого утверждения Кирилл добивался переосмысления всей политики и стратегии развития страны в духе «цивилизационного национализма» или мессианского империализма. Нехитрые лозунги этой доктрины подхватываются пропагандистами режима и используются для оправдания его геополитических авантюр в Сирии, Украине, на Кавказе и, в общем-то, по всему миру. При этом собственно православную традицию, воспринимаемую как религиозную субкультуру сообщества воцерковленных христиан, патриарх Кирилл рассматривает скептически, периодически подвергая ее критике. Вслед за своим духовно-идеологическим наставником митрополитом Никодимом (Ротовым), он понимает под православием не столько вероучение или образ жизни (благочестие), сколько “геополитический проект”, целью которого является глобальное доминирование РФ, а также — систему норм и запретов, позволяющих власти держать в повиновении население при крайнем низком уровне социальных обязательств и в условиях перманентного экономического коллапса. Вполне естественно, что такое “православие” (назовем его “политправославием”) как каркас тоталитарного клептократического режима с глобальными амбициями может утверждаться не иначе как с помощью массовых репрессий несогласных и разжигания атмосферы вражды и ненависти в обществе.

Ученый ВШЭ Алексей Зыгмонт в статье 2014 г. “Проблематика насилия в РПЦ в постсоветский период” отмечает, что “проповедь” РПЦ МП формирует в российском обществе дуалистическую картину мира, подразумевающую активный поиск таинственных, но очень мощных “темных сил” как вовне, так и особенно внутри России. Противостояние “темным силам” при этом описывается в исключительно милитарной стилистике, что особенно ярко проявилось на начальной фазе военного конфликта на Донбассе, когда разнообразные деятели РПЦ МП призывали “на священную брань за Святую Русь против антихристова Запада”, якобы поработившего Украину — Киевскую Русь. Весьма популярная среди фундаменталистов в РПЦ МП проповедь ныне арестованного схиигумена Сергия (Романова) также сводилась к призывам с оружием в руках изгонять “нечисть” со Святой Руси, в том числе из самых высших уровней власти. Даже в отсутствие активных военных действий с участием РФ градус милитаризма в публицистике РПЦ МП не спадает. Популярный в “православно-патриотической среде” диакон Илия Маслов, обращаясь к Путину от лица “православной общественности”, заклинает именем Бога: “Нынешняя конфронтация с Западом имеет религиозное измерение! Вкладывайте еще больше в милитаризацию!.. Мы потерпим. Не впервой”. (На днях о своей готовности перенести вместе с народом России голод и нищету ради полной международной изоляции заявил Красноярский митрополит Пантелеимон.) Общим местом даже официальных публикаций Московской патриархии являются параноидальные утверждения о ведущейся в России силами врагов России масштабной “войне против церкви”, причем в устах патриарха Кирилла этот тезис звучит как прямая аллюзия на учение Сталина об усилении классовой борьбы по мере приближения к коммунизму: ведь масштабная “война против церкви” в то же время сопровождается и “невиданным духовным возрождением”, “вторым крещением Руси”. Один из идеологов РПЦ МП проф. Александр Щипков доходит в развитии этой риторики до крайних форм конспирологии, называя критику в адрес РПЦ МП “терактом” и обвиняя весь Запад и всю российскую оппозицию, а также примкнувших к ним “раскольников” и “сектантов”, в тотальной войне на уничтожение православия. Подобные взвинчивание риторики и деформация восприятия реальности чреваты, на наш взгляд, серьезными психическими расстройствами.

Вооруженные силы являются главным реципиентом этой идеологии православной войны “до победного конца” - вплоть до глобальной ядерной катастрофы. Многим памятен умерший год назад протоиерей Всеволод Чаплин — многолетний заместитель Кирилла (Гундяева) по ОВЦС МП, а затем — глава целого синодального Отдела по взаимодействию церкви и общества. Он был одержим идеей глобальной войны и уверял многомиллионную аудиторию телевидения и радио, что якобы для православных есть ценности выше, чем жизнь всего человечества, и ради этих ценностей они готовы пойти на уничтожение всего человечества. Постоянные призывы Чаплина к агрессивной войне с использованием ядерного оружия, к расстрелам, к абсолютной милитаризации российского общества не только содержали состав уголовного преступления и ставили вопрос о психическом состоянии этого высокопоставленного представителя РПЦ МП, но и явились историческим апофеозом перерождения никодимовско-гундяевского политправославия в инфернальную, человеконенавистническую религию поклонения войне, крови и уничтожению жизни, в своих крайних формах затмевающую даже идеологию национал-социализма. Заметим, что РПЦ МП официально не осуждала проповеди Чаплина и до своего последнего дня он благополучно служил настоятелем храма в центре Москвы.

На этом фоне уже и не удивляет наполненный зловещими и противоречивыми символами “главный храм вооруженных сил РФ” в подмосковной Кубинке, двукратное открытие которого стало одним из главных событий религиозно-государственной жизни России прошлого года. Вопреки более ранней традиции самой же РПЦ МП, в росписях этого храма сакрализованы символы Красной армии, ранее считавшиеся “богоборческими” (атеистическими), а также масса мифологических сюжетов (типа подвига Героев-памфиловцев или облета Москвы, Ленинграда и Сталинграда с чудотворными иконами Божией Матери), отрицаемых исторической наукой. Само появление такого объекта вопиюще антиконституционно, поскольку Вооруженные силы в России отделены от религии; правда, назвать происходящее в этом храме религиозной практикой довольно сложно. Он является полигоном по отработке совершенно нового позиционирования “православия” не как веры, молитвы или практического благочестия (выстроенные на богослужениях военнослужащие там не молятся и не участвуют в таинствах), а как государственного ритуала, служащего “тестом на лояльность” для военнослужащих и как бы придающем “высшую санкцию” на их деятельность, в том числе могущую быть связанной с исполнением преступных приказов.

Опять-таки, в полном противоречии с Конституцией, в большинстве воинских частей “светского” российского государства построены храмы РПЦ МП, в штат минобороны приняты ее клирики на должности “замкомандиров” подразделений, получающие довольствие из госбюджета, которое необходимо отрабатывать проповедью и прочим “окормлением”, направленными на укрепление обороноспособности и, в частности, на оправдание войн, в которых РФ участвует в разных регионах мира. Так, ради государственного статуса и во исполнение доктрины “цивилизационного национализма”, РПЦ МП отказалась и от той незначительной свободы действий, которые она, оставаясь собственно религиозной организацией, могла бы сохранять в условиях жесткого авторитарного режима. Юридической формализацией отказа РПЦ МП от своей идентичности религиозной организации в светском обществе стали многочисленные “соглашения о сотрудничестве”, подписанные ею со всеми силовыми структурами, включая МВД, Росгвардию и ФСИН. К сожалению, в стандартной правозащитной критике этих соглашений не замечается тот факт, что сторона РПЦ МП берет на себя по этим документам немало обязательств, ставящих ее в абсолютное подчинение военным и репрессивным установкам режима, буквально обязывающим ее участвовать в его военной и репрессивной политике.

Как известно, позиция патриарха Кирилла по делу “Pussy Riot” в 2012 г. с его классической фразой “простить было бы некорректно” стало одним из определяющих факторов появления в УК РФ ст. 148 - “Оскорбление чувств верующих”, страдающей абсолютной правовой неопределенностью, но создающей иллюзию юридической обоснованности репрессий против критиков РПЦ МП. Таким образом, именно патриарх и его структура отвечают за появление целого нового репрессивного направления в российском законодательстве, жертвами которого уже стали несколько десятков человек, в том числе блогеры-атеисты (чувства которых российский закон не защищает!) и подростки-ловцы покемонов. Из гораздо более обширной судебной практики по стт. 280 и 282 УК РФ очевидно влияние “духовно-милитарной идеологии” РПЦ МП, по крайней мере, на стадии экспертиз (которые потом ложатся в основу приговоров), где “экстремизм” и “разжигание вражды” порой отождествляются с “оскорблением чувств” адептов РПЦ МП и — реже — других “традиционных конфессий”. Принцип правовой неопределенности не позволят прочертить четкие границы между этими тремя составами преступлений.

В некоторых российских регионах к проведению религиоведческих экспертиз привлекаются лица, имеющие духовное образование, а с принятием государственного стандарта по теологии число таких лиц уже с признанными государством учеными степенями будет только возрастать. В качестве основных “экспертных центров”, поставляющих правоохранительной системе “методические указания” по обоснованию репрессий инакомыслящих, РПЦ МП представляет Центр св. Иринея Лионского “главного сектоборца” России Александра Дворкина (как известно, долгое время он даже возглавлял Совет по государственной религиоведческой экспертизе при минюсте РФ), “Правозащитный центр” ВРНС Романа Силантьева (который под “правозащитой” понимает в первую очередь защиту корпоративных интересов РПЦ МП от “прозелитизма” на ее территории или от протестов граждан против застройки парков церковными объектами), разного рода “миссионерские отделы” - синодальный и епархиальные, непосредственно инициирующие преследования правоохранительными органами религиозных меньшинств. Список жертв этих преследований и репрессий уже сложился и не меняется в последние годы. В первую очередь, это свидетели Иеговы**, НРД, разного рода протестанты, “альтернативные” православные, исламские и буддийские “неформалы”, неоязычники, народные целители, атеисты и даже просто секулярные школы духовного развития. Характерно, что одним из оснований для признания Библии в переводе свидетелей Иеговы “экстремистским материалом” (теперь за распространение этого перевода могут посадить в тюрьму!) было его несоответствие Синодальному переводу, одобренному РПЦ МП. На сегодня Обществом “Мемориал”* 298 человек признаны политзаключенными, преследуемыми за религию; среди них преобладают свидетели Иеговы (организации этой конфессии признаны в РФ экстремистскими и ликвидированы) и предполагаемые последователи запрещенных исламских движений “Хизб ут-Тахрир”*** (признана террористической организацией и запрещена в РФ) и “Таблиги Джамаат”*** (признана в РФ экстремистской и запрещена), а также прочие мусульмане.

Актуальная политическая повестка побуждает РПЦ МП применять свой идейный инструментарий к обоснованию репрессий против гражданских активистов и групп, которые режим считает опасными для себя. В начале этого года главной такой группой стали сторонники Алексея Навального. О недопустимости его поддержки несколько раз говорил в эфире канала “Россия24” митрополит Иларион (Алфеев), ставший главным спикером РПЦ МП в условиях длительной самоизоляции патриарха Кирилла. Характерно, что несмотря на беспрецедентный размах репрессий против протестующих (в конце января — начале февраля по всех стране задержано около 11 тысяч сторонников Навального), на сей раз в РПЦ МП не нашлось даже небольшой группы либерального духовенства, которая осудила бы власть за несоразмерное насилие против мирных граждан, как это было осенью 2019 г. Так называемое “право печалования”, прописанное в Уставе РПЦ МП, полностью парализовано. Зато в среде влиятельного духовенства РПЦ МП возникло неформальное соревнование: кто придумает более жестокие и суровые кары для людей, особенно молодых, посмевших выйти на улицы с критикой Путина. Например, считающийся интеллектуалом настоятель Александро-Невского собора в Новосибирске, вице-президент Российской ассоциации центров по изучению религий и сект, глава миссионерского отдела епархии, член межведомственной комиссии по профилактике экстремизма в Новосибирске, лауреат премии МВД России прот. Александр Новопашин жестко осудил Навального за цитирование Евангелия в своем последнем слове в Мосгорсуде 20 февраля, обвинив его в “искареживании” Писания своей греховной душой, подминании его под себя, и заверил, что Навальный — не христианин. Не буду тратить время на цитирование еще более жестких высказываний клириков РПЦ МП о Навальном, включающих призывы к его расстрелу. На мой взгляд, это свидетельствует об утрате структурой РПЦ МП самой способности признавать христианином человека, исповедующего веру во Христа, если только этот человек говорит об очевидных преступлениях власть имущих, то есть исполняет “пророческое” служение Церкви. Соответственно, вера во Христа сама по себе не представляет никакой ценности для “политправославия”, о котором я говорил выше. Невольно закрадывается вопрос: а, может быть, “традиционность” конфессии в современной РФ определяется, в первую очередь, уровнем ее антирелигиозности и готовности оправдать любое зло политического режима?

Еще одной значительной стигматизированной группой в российском сообществе являются лица с нетрадиционной сексуальной ориентацией (ЛГБТК+). Идеологическая основа репрессий в их отношении, вылившаяся в известный закон о запрете пропаганды “нетрадиционных сексуальных отношений”, заложена в принятых Архиерейским собором РПЦ МП еще 2000 года “Основах социальной концепции” этой церкви, где содержится призыв вместе с государством и некими “силами общества” “бороться с пропагандой гомосексуализма”. Хотя в своих внутренних закрытых сообществах (среди части епископата, в некоторых монастырях и духовных школах) РПЦ МП сформировала свою, весьма специфическую гей-культуру, напоминающую тюремную или армейскую, в светском обществе она выступает инициатором жестких кампаний против ЛГБТК+, поддерживает и благословляет парамилитарные движения наподобие “Сорок сороков” (СС). Даже в случае выходящего за всякие разумные рамки уголовного насилия против ЛГБТК+, доходящего до убийств, как, например, в Чечне, РПЦ МП не высказывают своего отношения к таким преступлениям на почве ненависти. Более того, идеологи Московского патриархата даже разрабатывают псевдобогословские конструкции, доказывающие, что Христос якобы не призывает любить всех людей и, в частности, врагов. Часть таких построений исходит из того, что возможно “расчеловечивание” человека - например, через ту же ЛГБТ-практику, - а значит, на такого “нелюдя” больше не распространяются заповеди Евангелия, другая же часть опирается на “имперское православие” синодальной эпохи, квинтэссенцией которого является знаменитая формула канонизированного РПЦ МП митрополита Филарета (Дроздова): “Бей врагов отчества”. На основе этой формулы идеолог БПЦ МП прот. Андрей Лемешонок вывел свое учение о том, что “врагов отечества любить нельзя”. 

ВЫВОДЫ

1. Степень “традиционности” конфессии в современной РФ, подразумевающей ее привилегированный статус, определяется не вероучением, каноническим статусом или историческим правопреемством, а статусом административно-политическим и деятельным участием в укреплении режима.

2. Режим нуждается в доктринальном оправдании своих преступлений, в первую очередь — неоправданного насилия против оппозиции и независимых гражданских институтов, как бы от лица древней духовной традиции, и РПЦ МП охотно обслуживает этот заказ, невзирая на дух и заповеди Евангелия.

3. Сказанное выше ведет к постепенной утрате “традиционными” конфессиями (в первую очередь РПЦ МП) их религиозной идентичности, когда объединяющим признаком для членов соответствующей конфессии является не единство веры, а единство своеобразной партийной принадлежности.

Источник

организация внесена Минюстом РФ в реестр НКО-иностранных агентов.

** религиозная организация «Управленческий центр Свидетелей Иеговы в России» – 20 апреля 2017 года признана Верховным судом РФ экстремистской и ее деятельность запрещена в России.

*** «Хизб ут-Тахрир» признана террористической организацией и запрещена в РФ; «Таблиги Джамаат» признана экстремистской организацией и запрещена в РФ.


Приведенные мнения отображают позицию только их авторов и не являются позицией Московской Хельсинкской группы.

Поддержать МХГ

На протяжении десятилетий члены, сотрудники и волонтеры МХГ продолжают каждодневную работу по защите прав человека, формированию и сохранению правовой культуры в нашей стране. Мы убеждены, что Россия будет демократическим государством, где соблюдаются законы, где человек, его права и достоинство являются высшей ценностью.

45-летняя история МХГ доказывает, что даже небольшая группа людей, убежденно и последовательно отстаивающих идеалы свободы и прав человека, в состоянии изменить окружающую действительность.

Коридор свободы с каждым годом сужается, государство стремится сократить возможности независимых НКО, а в особенности – правозащитных. Ваша поддержка поможет нам и дальше оставаться на страже прав. Сделайте свой вклад в независимость правозащитного движения в России, поддержите МХГ.

Банковская карта
Яндекс.Деньги
Перевод на счет
Как вы хотите помочь:
Ежемесячно
Единоразово
300
500
1000
Введите число или выберите предложенную слева сумму.
Нужно для информировании о статусе перевода.
Не до конца заполнен телефон
Оставьте своё имя и фамилию, чтобы мы могли обращаться к Вам по имени.

Я принимаю договор-оферту

МХГ в социальных сетях

  •  

© Московская Хельсинкская Группа, 2014-2022, 16+. 
Данный сайт не является средством массовой информации и предназначен для информирования членов, сотрудников, экспертов, волонтеров, жертвователей и партнеров МХГ.