Доклад в Госдуме уполномоченного по правам человека (УПЧ) в РФ Татьяны Москальковой об итогах работы в 2022 году предварительно намечен на 17 мая. Сейчас омбудсмен ведет подготовку этого документа, в рамках которой, например, прошло спецзаседание Экспертного совета при УПЧ об обстановке в местах лишения свободы. Статистика показывает значительный рост числа жалоб от заключенных на условия содержания, медобеспечение и нарушение трудовых соглашений. При этом Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН), наоборот, сообщает об улучшении ситуации за решеткой.

Количество жалоб на условия содержания в российских СИЗО, колониях и тюрьмах продолжает расти. Так, за прошлый год в аппарат омбудсмена поступило около 6,5 тыс. обращений граждан, находящихся в учреждениях уголовно-исполнительной системы (УИС). Это на 11,4% больше, чем в 2021-м. «Основной прирост — за счет обращений, касающихся условий содержания, трудовых вопросов, медицинского обеспечения», — написала Москалькова в своем Telegram-канале.

Такими словами она обобщила итоги заседания в аппарате УПЧ с участием Минюста, Генпрокуратуры, Совета по правам человека (СПЧ), региональных уполномоченных и правозащитников. Именно их, обещая серьезные проверки поступающей информации, она и просила сообщать о вопиющих фактах плохого обращения с заключенными. По ее данным, сейчас те из них, кто обращается в аппарат УПЧ, получают «исчерпывающие разъяснения и возможную помощь». В целом, считает Москалькова, хотя государство «последовательно реализует меры по совершенствованию УИС», ситуация за решеткой пока «явно не соответствует нормальным условиям содержания».

Однако сами представители ФСИН, похоже, так не считают. В ходе совещания у омбудсмена они рапортовали об улучшении условий содержания осужденных, подразумевая как материально-бытовое обеспечение, так и повышение качества медпомощи. В частности, используется и телемедицина. Как свидетельство положительной динамики ФСИН сообщила, что в 2022-м в учреждениях ведомства умерло лишь 2,3 тыс. заключенных, что на 53 человека меньше, чем годом ранее. Кстати, скорее всего это вообще-то связано с общим сокращением обитателей УИС. Потому что, например, министр юстиции Константин Чуйченко еще в марте сделал такое заявление: «Несмотря на снижение численности спецконтингента, смертность остается на прежнем уровне». Признав высоту данного показателя, он призвал проанализировать ее причины, проведя ревизию работы медслужбы ФСИН.

На спецсовещании у омбудсмена Генпрокуратура сообщила, что в 2022 году за решеткой было выявлено около 145 тыс. нарушений закона. Признаны в них виновными были почти 50 тыс. сотрудников ФСИН, по таким фактам было возбуждено 175 уголовных дел. Также в ходе проверок были признаны незаконными 483 случая помещения осужденных в ШИЗО, отменено около 1,9 тыс. взысканий, наложенных на осужденных. А в аппарате УПЧ обсудили еще и мизерные заработки заключенных. Примерно у 40% на лицевых счетах вообще пусто, еще примерно у 15% — менее 200 руб. Однако цены в тюремных магазинах сильно выросли по сравнению даже с прежним завышенным уровнем.

По мнению вице-президента российского подразделения Международного комитета защиты прав человека Ивана Мельникова, увеличение жалоб Москальковой чуть ли не в несколько раз явно связано с проблемами в системе общественного контроля за тюрьмами. Ранее, напомнил он, заключенные и подозреваемые часто обращались за защитой своих прав в региональные ОНК, потому что «там были независимые правозащитники, которые, в свою очередь, работали, писали обращения во ФСИН и прокуратуру, рассказывали СМИ о нарушениях, чем и помогали защитить права тюремного населения». Теперь же, по его утверждениям, на всю страну осталось всего несколько независимых правозащитников, остальных в ОНК не пустили по настоянию ФСИН и других силовых ведомств. В итоге люди знают, что обращаться к «зависимым» правозащитникам не имеет смысла, им остается надеяться только на УПЧ. «Вот только в профильном отделе аппарата омбудсмена на всю страну работает всего под десяток человек», — заметил Мельников.

«То, что ФСИН говорит о якобы улучшении обстановки в пенитенциарной системе, — так это всегда так было. Однако ведь рост числа жалоб говорит, увы, об обратном. Проверить же реально, есть ли улучшения или нет, без независимых правозащитников не получится», — подчеркнул он. И Мельников указал, что соседи России свои проблемы с тюрьмами хотя бы пытаются решать. К примеру, в Казахстане для борьбы с произволом тюремщиков используется цифровизация. В учреждениях устанавливают специальные терминалы, позволяющие заключенным обратиться в уполномоченные органы за защитой своих прав без контроля за этим администраций. За последние три года этим воспользовалось более 8 тыс. человек. Теперь внедряется еще и функция видеообращения, чтобы можно было сразу зафиксировать побои и увечья.

Как сказал «НГ» доктор юридических наук, член Московской Хельсинкской группы (МХГ — ликвидирована в РФ по решению суда) Илья Шаблинский, обстановка в учреждениях ФСИН отражает в целом ситуацию в стране. Действия силовых ведомств теперь практически очень трудно обжаловать, крайне трудно добиться правовой оценки неправомерного применения насилия. «Можно, конечно, обратить внимание на цифру, которую привел представитель прокуратуры, — 175 уголовных дел против сотрудников ФСИН, превысивших полномочия и допустивших другие нарушения. А сколько дел доведено до суда? И что это за цифра, если в том же докладе говорится примерно о 50 тыс. выявленных нарушений?» — отметил он. Отношение же к болезням и смертям заключенных, напомнил Шаблинский, такое же, какое оно и было всегда, — безразличное. Тяжелобольных людей, причем пораженных теми недугами, которые, согласно правилам, требуют освобождения от заключения, держат в камерах месяцами и годами почти до смерти или, наоборот, этапируют в невыносимых условиях за тысячи километров. Немотивированные помещения в ШИЗО — это вообще уже давно лишь инструмент давления, обжаловать такое наказание в местных судах почти бесполезно. Впрочем, как и немотивированное применение насилия: «Суды даже не слушают адвокатов осужденных и просто воспроизводят позицию тюремщиков». И конечно, по словам Шаблинского, остается нерешенной проблема рабского труда: «С тех пор как я в 2013 году инспектировал женскую колонию в Мордовии, насколько я знаю, ничего не изменилось». Оплата же за тяжелый труд действительно совершенно символическая, «за это ничего нельзя было купить ни тогда, ни сейчас».

Автор: Екатерина Трифонова

Источник: Независимая газета, 18.04.2023