Любая жалоба вызывает огромнейшее сопротивление
Ирина Бирюкова, адвокат Фонда «Общественный вердикт» (признан иноагентом), лауреат Премии МХГ
24 ноября политик Алексей Навальный рассказал, что в ИК-6 строгого режима, где он находится уже несколько месяцев, один из заключенных сообщил ему о пытках и просил о помощи. Соратники Навального теперь собирают информацию о возможном применении насилия к заключенным, сидящим вместе с Алексеем. Сам политик несколько недель провел в штрафном изоляторе (ШИЗО), а недавно руководство колонии и вовсе перевело его в помещение камерного типа (ПКТ) — по сути это настоящая тюрьма.
Согласно Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания, под пытками понимается «действие, которым лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное». Пытать людей запрещено и Конституцией России. Несмотря на это, насилие в отношении заключенных используется практически во всех местах лишения свободы, доказать это сложно, а руководство колоний зачастую отделываются выговором. О том, почему это происходит и как можно защитить от пыток себя и других, если находишься в колонии, «Новая газета. Европа» поговорила с адвокатом Ириной Бирюковой из фонда «Общественный вердикт». Именно она защищала потерпевшего по делу о пытках в ярославской колонии, видео которых опубликовала несколько лет назад «Новая газета».
— ИК-6 строгого режима в Мелехово называют «пыточной колонией». К вам когда-либо обращались заключенные оттуда с жалобой на пытки?
— У меня лично пока не было.
— Насколько вообще распространены пытки в российских следственных изоляторах и колониях?
— Довольно распространены. В последнее время, может быть, [их стало] меньше, чем раньше, но это ощущение основано только на личных предположениях, поскольку просто стало меньше обращений. Пытки несколько разные в зависимости от региона и от места отбывания наказания. Но в СИЗО пытают с целью получить признательные показания или показания на тех лиц, которые интересуют следствие, а в колониях пытают по другим причинам, там нет необходимости пытать с целью получения признания.
— В колониях чаще используют психологическое давление в качестве пыток или физическое воздействие?
— Разделить или определить, какие именно пытки применяются чаще — психологические или физические, — сейчас довольно трудно. [У фонда «Общественный вердикт»] есть и такие, и другие обращения. Психологических, наверное, все же больше, поскольку в какой-то момент [у меня] сложилось ощущение, что сотрудники просто стали бояться пытать физически. Но у них довольно много способов пытать и без применения физической силы. В колониях, если говорить о физических пытках, чаще всего просто избивают, причем это даже не всегда делают сами сотрудники, это могут быть и осужденные, сотрудничающие с администрацией, по указанию этой самой администрации. Избиения тоже бывают разные. Бывают очень жестокие, с применением наручников, резиновых дубинок, бутылок с водой, при помощи мокрого полотенца…
— И какие российские колонии наиболее известны тем, что там пытают?
— Иркутские колонии, владимирские, кировские, мордовские. Из них обычно чаще обращались. Это не значит, что там чаще всего пытают, возможно, что где-то еще чаще и жестче. Но я говорю, исходя из информации, которая мне доступна.
— Политика Алексея Навального на протяжении нескольких месяцев постоянно помещали в ШИЗО, а теперь и вовсе переводят в ПКТ. Незаконное помещение в ШИЗО или ПКТ можно считать пыткой?
— Само по себе незаконное помещение в ШИЗО, СУС, ПКТ, ЕПКТ — это нарушение закона. А вот содержание в таких помещениях можно приравнять к пыточным. Я не знаю ни одной российской колонии, где условия содержания в ШИЗО, СУС, ПКТ, ЕПКТ отвечали бы международным стандартам, в том числе Минимальным стандартам обращения с заключенными, поэтому само по себе помещение заключенного в такие условия содержания является пыточным независимо от того, законное оно или нет. В практике фонда довольно много дел по поводу взыскания компенсации за бесчеловечные условия содержания. А иногда, даже если не удается оспорить законность дисциплинарного наказания, можно предъявлять иски о компенсации за бесчеловечные условия содержания в таких помещениях.
— Если заключенные пытаются защитить себя или других, как на это реагирует начальство колонии? Бывает ли так, что к ним применяют еще более жесткие санкции?
— Да, поскольку руководство колонии — это часть системы, то, конечно же, любое обращение, любая жалоба вызывает огромнейшее сопротивление. Причем всей системы в целом, поскольку тут начинает работать известный принцип «система своих не сдает». По крайней мере до поры до времени. [Если заключенные сообщают о пытках,] то в ход идут любые методы — от уговоров, угроз заключенному и его родственникам до применения пыток. Но в этом случае руководство тоже определяет для себя, стоит ли кто-то за человеком или он действует в одиночку.
— Чем заканчивается обычно применение пыток к заключенным для руководства колонии? Есть ли для них вообще какие-то последствия, заводят ли против них уголовные дела?
— Обычно ничем не заканчивается. Максимум может быть организована проверка надзорными органами, например прокуратурой по надзору, руководством УФСИН. Но в абсолютном большинстве случаев ничего дальше не происходит. Руководство колонии, как правило, слишком много знает. В том числе и о руководстве надзирающих органов. И никому не выгодно сажать таких начальников, чтобы они не потянули за собой остальных. Собственно говоря, по моему мнению, это очень видно было и в ярославском деле о пытках, когда начальника колонии и его заместителя суд оправдал, посчитав их вину недоказанной, хотя прокуратура просила для них большие сроки реального лишения свободы. Существуют единичные случаи привлечения руководства исправительных учреждений к уголовной ответственности, но проще, конечно, найти формальный повод, не связанный с конкретным делом о пытках, и уволить или перевести такого руководителя в другое учреждение, отправить на пенсию — вроде и наказали, но не за пытки, как будто бы пыток в исправительных учреждениях нет.
— Что могут сделать заключенные, если узнали о пытках в отношении тех, с кем они находятся в колонии?
— Лучше всего обратиться к своему адвокату, общественникам, родственникам или лицам, которым они доверяют, чтобы те смогли обратиться к правозащитникам. В одиночку практически невозможно бороться. И важно, чтобы было не просто обращение, а чтобы этот заключенный, если он видел недозволенное обращение или пытки, сам стал свидетелем, согласился дать объяснения, показания и подтвердить все то, что он сообщил в обращении.
— А какие юридические механизмы вообще можно использовать, чтобы защитить себя от пыток или помочь другим?
— Можно обратиться в надзирающие органы, к региональному уполномоченному или в следственные органы с заявлениями о возбуждение уголовного дела. Это очень долгий, сложный и не всегда приносящий результат процесс. Но делать это необходимо. И надо для себя четко осознавать, что ты готов пройти этот путь, поскольку давление может оказываться довольно сильное, надо просить помощь у адвокатов, сотрудничающих с правозащитными организациями, поскольку такая помощь оказывается бесплатно, надо привлекать журналистов к освещению дела и проблемы в целом. Любая система, а тюремная особенно, поскольку является самой закрытой системой, всегда боится огласки. И во многих случаях это действительно работает. Плюс родственники сами должны быть довольно активные, поскольку никто не будет решать эти проблемы, если человек сам не готов бороться за свои права.
Беседовала Катя Орлова
Источник: Новая газета. Европа, 28.11.2022
Поддержать МХГ
На протяжении десятилетий члены, сотрудники и волонтеры МХГ продолжают каждодневную работу по защите прав человека, формированию и сохранению правовой культуры в нашей стране. Мы убеждены, что Россия будет демократическим государством, где соблюдаются законы, где человек, его права и достоинство являются высшей ценностью.
45-летняя история МХГ доказывает, что даже небольшая группа людей, убежденно и последовательно отстаивающих идеалы свободы и прав человека, в состоянии изменить окружающую действительность.
Коридор свободы с каждым годом сужается, государство стремится сократить возможности независимых НКО, а в особенности – правозащитных. Ваша поддержка поможет нам и дальше оставаться на страже прав. Сделайте свой вклад в независимость правозащитного движения в России, поддержите МХГ.
Статьи, мнения и комментарии
Леонид Никитинский
Каринна Москаленко
Лев Шлосберг
Владимир Кара-Мурза *
Мария Эйсмонт
Леонид Никитинский
Галина Арапова *
Татьяна Котляр
Илья Шаблинский
Александр Верховский
Борис Альтшулер
Мария Эйсмонт
Дмитрий Иванов
Вячеслав Бахмин
Илья Шаблинский