9 апреля сотрудники СК и ФСБ провели семичасовой обыск у главного редактора «Важных историй» Романа Анина. Один из самых известных журналистов-расследователей России пока находится в статусе «свидетель» по уголовному делу о нарушении неприкосновенности частной жизни с использованием служебного положения за статью пятилетней давности о супруге главы «Роснефти» Игоря Сечина. «Новый проспект» в интервью с адвокатом журналиста Анной Ставицкой узнал, как себя вели силовики на допросе, зачем им понадобился именно ночной допрос Анина и о чём вообще говорят россиянам преследования независимых журналистов.

Анна, обычно с обысками у нас ходят по утрам. Здесь визит вечерний. Ноу-хау? Попытка минимизировать резонанс?

— Совершено необязательно, что они приходят только утром. Бывает и вечером. Для них такие действия совершенно нормальны. Либо рано утром, либо вечером. Нельзя сказать, что это какое-то ноу-хау. Но можно предположить, что если к Роману пришли именно вечером в пятницу, то, видимо, расчет был на то, что в пятницу вечером меньше будет резонанса, так как мало кто обратит внимание. Если так, то получается, что правоохранители плохо знают журналистскую среду, потому что журналисты работают и ночью, и днём, и в пятницу, и в субботу, и в воскресенье.

Фото: скриншот istories.media

Семь часов обыска. У Анина такая большая квартира?

—  Нет. Так долго, потому что сначала искали все возможные носители информации: флешки, компьютеры, какие-то записные книжки, телефоны, жёсткие диски. Потом всё это по кучкам разложили и наконец очень долго описывали то, что обнаружили. Следователь  в протоколе описывал каждый гаджет: что на нём написано, название, идентификационный номер. Потом это всё запаковывалось в пакеты. Потом на пакете перечислялось, что внутри запаковано. Потом должны были расписаться все участвующие в деле лица. Протокол, хоть и на шести листах, составляли часа четыре. 

То есть Роман теперь лишён возможности заниматься своей профессиональной деятельностью?

— Все возможные гаджеты Романа пока изъяты. Следователь сказал, что он вернёт то, что не будет иметь отношения к делу. Но когда это произойдёт, понятно, что непонятно. В протоколе обыска мы указали свои замечания о том, что были изъяты не только все гаджеты, принадлежащие Роману, но ещё и его девушки, которая с ним живёт. Конечно, профессиональная деятельность Романа теперь затруднена. У него забрали ноутбук. Но ноутбук можно купить, а мозг у журналиста не отняли.

Ночной допрос оправдан? Выглядит как демонстрация решительности устроить «сладкую жизнь», но что говорит право?

— С точки зрения закона, в ночное время, с 22:00 до 6:00, допросы не проводятся. Но в нашем случае было понятно, что если мы не поедем на допрос добровольно, то Романа в любом случае повезут на этот допрос принудительно. После доставления к следователю в срок не более 3 часов составляется протокол о задержании. И мне совершенно не хотелось бы, чтобы у Романа был статус задержанного. Взвесив все последствия, решили поехать добровольно. Всё говорило о том, что после обыска Роман по каким-то причинам должен был быть допрошен. Неважно, давал бы он показания или не давал, важно было составить протокол допроса…

Это вам следователь говорил?

— Нет. Это было понятно из поведения тех, кто был на обыске. Нам уже заказали пропуска в Следственный комитет, хотя ещё шёл обыск. Вся обстановка говорила о том, что в СК так или иначе мы поедем. Поехали, но воспользовались 51-й статьей Конституции (статья 51 Конституции РФ: «Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом». — Прим. «НП»).

А как отреагировал следователь на вашу ссылку на 51-ю статью?

— Совершенно нормально отреагировал. Он понимал, что мы не будем давать показания. Очень поздно уже было. В принципе, следователь произвёл на меня нормальное впечатление. Довольно вежливый. Понятно, что он будет делать так, как нужно. Но, по крайней мере, он вежливый.

Вежливый следователь ФСБ…

— Не ФСБ, а следователь СК. Это оперативники ФСБ были, которые сопровождают это дело. А следователь — следователь Главного следственного управления СК РФ. Делом Анина занимается ГСУ СК. У нас же нет бо́льших преступников, чем Роман…

Фото: скриншот novayagazeta.ru

Это ведь дело 2016 года по публикации Романа в «Новой Газете» «Секрет «Принцессы Ольги»?

— Да. Дело было возбуждено 20 сентября 2016 года. 24 марта 2021 года расследование было возобновлено, и дело ведёт не ФСБ, а ГСУ СК РФ. ФСБ дело сопровождает, Почему именно ФСБ? Наверное, это всем понятно: дело связано с Сечиным.

Получается, что у нас всё, что связано с Сечиным, — дело государственной важности?

— Получается, что так.

На чём выходят в море жёны бывших вице-премьеров — дело, нуждающееся в защите органов госбезопасности?

— Послушайте, мы можем стебаться сколько угодно. Понятно, что лучше, если бы все эти люди занимались ловлей настоящих террористов, организованной преступностью, наркотиками, коррупцией. Есть чем заняться. Но нет, они пришли к одному из лучших расследователей страны, супержурналисту, для того чтобы, видимо, продемонстрировать свою силу. В принципе, все сотрудники ФСБ были корректны. Только у одного не выдержали нервы, и он, глядя так грозно на меня, говорил: «Вы не путайте доброту и слабость».

Поэт?

— Видимо, он пытался сказать, что несмотря на то, что на обыске они были такими добрыми, это не означает, что они слабые, что на самом деле они все ого-го, если надо, они силу покажут по полной программе. Как ещё можно трактовать его слова? Но повторюсь, только у одного иногда не выдерживали нервы. Остальным, как мне показалось, не очень нравилось вообще, что происходит.

Дело было возбуждено 5 лет назад. Насколько законно его возобновление сегодня с точки зрения процедуры? Есть же сроки давности.

— Сроки давности есть, но они пока, к сожалению, не истекли. Преступления по статье 137 относятся к преступлениям средней тяжести, срок давности по ним 6 лет. Что называется, успели. Статья о яхте была опубликована 1 августа 2016 года, соответственно, 1 августа 2022 года уже было бы невозможно ничего сделать.

То есть это один из факторов, если мы соглашаемся, что причина не в конкретной статье, а в том, что Роман их просто «достал»?

— Да.

Роман Анин — единственный из «Важных историй», кого сейчас преследуют?

— Пока да.

Анин получал предупреждения или угрозы до визита ФСБ?

— Нет. Ничего, что называется, не предвещало вчерашнего прихода следователей и офицеров ФСБ.

У Романа изъят загранпаспорт?

— Нет пока.

Фото: скриншот istories.media

Дело возобновляется в конце марта — 24 марта. Очевидно, что тогда «Важные истории» уже готовили к публикации недавние громкие материалы  «Танцовщица для «Роснефти», «Генерал и кровавая братва». Там про Сечина и ФСБ. Совпадение?

— Я ещё не успела изучить эти тексты, но, видимо, кому-то не понравилось, что Роман не унимается, и реанимировали старое дело.

Вам известны примеры, когда после того, как конфликт уже был исчерпан, а суд по той публикации Анина был выигран «Роснефтью», «Новая» публиковала опровержение, но преследования продолжались?

— Нет. Я вообще не слышала, чтобы кого-то уже привлекали по этой статье УК РФ — часть 2 статьи 137 («Нарушение неприкосновенности частной жизни, совершенное с использованием своего служебного положения», до 4 лет лишения свободы с запретом на профессию до 5 лет. — Прим. «НП»).

Если преследование не связано с тем, о чём говорится официально, то получается такое «гибридное правосудие»?

— У нас практически каждое второе громкое дело такое. Если не каждое первое.

Фото: скриншот istories.media

Ваш коллега адвокат Иван Павлов рассказывал после ареста журналиста Ивана Сафронова, что за ним следят сотрудники госбезопасности. У вас как ситуация выглядит?

— Вообще, Иван Павлов — человек вдумчивый и внимательный. А я плохо вижу! Если за мной и следят, я этого могу этого не заметить. Пока я такого не заметила (улыбается). И вообще, за мной следить бессмысленно — я ничего не делаю, чтобы слежка имела смысл.

Быть в курсе — важно. Всегда интересно узнать информацию первым, послушать интервью, пока оно ещё не вышло…

— Может быть, у меня, конечно, и телефон прослушивается, я же занимаюсь многими резонансными делами. Но я к этому отношусь довольно спокойно.

На ваш взгляд, как влияет на расследовательскую журналистику в России происходящее с Романом Аниным, другими независимыми журналистами? Убивает или, наоборот, провоцирует ее развитие?

—  А это уже зависит от личности журналистов. Кто-то испугается, а кто-то нет. Это лучше у вас спрашивать. Всё зависит от конкретного человека. Безусловно, найдутся те, кто, увидев, что коллегу преследуют за его расследования, притихнут. Но другие скажут «я как работал, так и буду работать, но теперь даже с ещё бо́льшим энтузиазмом».

В понедельник новая встреча со следователем. Уже понятно, как вы будете действовать?

— Рано ещё говорить. Мы ещё будем это обсуждать. Мы вообще пока не можем сказать, что будет происходить дальше. Это может быть просто допрос Романа в качестве свидетеля, до тех пор, пока не будут исследованы все его гаджеты, чтобы следователи пришли к какому-либо выводу. А может быть, ему сразу будет предъявлено обвинение, в понедельник. Пока Роман свидетель, и пока он свидетель, дело можно расследовать и расследовать. Следователь Александр Нерюпов сказал вчера «будем разбираться в этом деле».

Глава СК РФ Александр Бастрыкин изучает жалобы граждан на личном приёме. Фото: YouTube СК РФ

Очевидно, что доказательство «преступления» в таком деле не может обойтись без экспертных заключений, а мы знаем, кто и как у нас пишет экспертизы по делам неудобных журналистов…

— Лично я не вижу смысла для экспертиз. Статья говорит о неразглашении сведений о частной жизни лица. Но если потерпевший говорит, что распространены сведения о его частной жизни в известной публикации «Новой», то как быть с тем фактом, что эти сведения выставлялись самим потерпевшим во всей красе в Instagram?

Значит, экспертиза будет доказывать, что это и есть «неприкосновенная частная жизнь».

— Но дело в том, в соответствии с Постановлением пленума Верховного суда РФ и решениями ЕСПЧ жизнь публичного человека, а тем более государственного деятеля, если она представляет общественную значимость, может быть объектом общественной политической дискуссии и критики СМИ.

По факту же получается, что нет защиты у расследователей от героев своих публикаций?

— К сожалению, сейчас мы живем именно в такое время.

И в этом времени привычные журналистам в прошлом формулировки «возможно», «предположительно» уже не спасают?

— Дело возбуждено. Хотелось бы понять его смысл: в чём конкретно заключается распространение сведений о частной жизни, какая именно часть сведений о частной жизни была распространена без согласия, если эта жизнь была распространена самим этим лицо в социальных сетях?! Если рассуждать с точки зрения закона, конечно, вы защищены, но если кому-то не понравится ваша публикация или вы затронете больную тему для известной персоны, то закон может быть забыт, и это происходит у нас сплошь и рядом.

То есть дело Анина и статья, по которой расследуется дело, могут стать таким механизмом, который будет ставить крест на любом расследовании журналистов в будущем?

— Теоретически да. Именно в этом большая опасность этого дела. Если это дело закончится обвинительным приговором, то нормальная журналистика в России окажется под большим ударом.

Почему в цивилизованных странах фигурантами уголовных дел становятся герои таких расследований, а у нас — их авторы? Можно миллиарды тратить на дома и яхты, но писать об этом нельзя, так?

— Вы сами и ответили на свой вопрос. Именно так и получается. Ну и многое зависит от того, кто именно тратит эти самые миллиарды и в какое время. У нас же много чиновников, которые ещё недавно тратили, а теперь они в Лефортово. Есть люди, которым было можно, а спустя какое-то время почему-то стало нельзя. И человек попадает в Лефортово. А есть те, кому и сейчас всё ещё можно.

Обыватель в России привык и не замечает таких новостей. «Не надо было лезть на рожон» еще пишут комментаторы. Вам есть что сказать на это?

— Вы знаете, я уже пришла к выводу, что каждый человек сам кузнец своего счастья. Если человек считает, что ему всё нравится и лезть на рожон не надо, то пусть он сидит там, где он сидит, и на этот самый рожон не лезет. А если человек хочет изменить происходящее, улучшить жизнь, хочет, чтобы наша страна была такой, о которой рассказывают с экранов телевизоров, но которую мы в реальности не наблюдаем, то нормальный гражданин на своём месте будет делать для этого всё что может. Рома Анин — расследовать, я — защищать людей, вы — писать об этом, медики будут лечить и так далее. Каждый выбирает сам. И я даже не могу этих людей, которые не понимают таких, как Роман, обвинять в том, что они неправы. Ну, нравится людям так жить — ну, ради Бога!

Что говорит ваш опыт, такие дела могут быть инициированы без санкций первых лиц? Долго нам будет Песков рассказывать, что «мы пока не в курсе»?

— Я не думаю, что прямо по каждому уголовному делу докладывают Владимиру Владимировичу Путину, наверняка у него много своих дел. Но в принципе вся наша система устроена таким образом, что его уже и не нужно спрашивать. Если необходимость вызвана интересами довольно серьёзных лиц, то всё это можно делать и без уведомления Владимира Владимировича. И вы совершенно логично указали, что дело реанимировалось на фоне других расследований Романа и его коллег. Интересантов может быть довольно много.

Фото: скриншот istories.media

В правовом государстве живём…

— Конечно. Нам же рассказывает про это телевизор. Правда, я его не смотрю, но всё равно слышу, что у нас правовое государство и всё в нём просто суперздорово. Вот мы это с вами каждый день и наблюдаем.

Фото: YouTube «Команда 29»

СПРАВКА «НОВОГО ПРОСПЕКТА»:

Ставицкая Анна Эдвардовна. Родилась в 1972 году в Москве. В 1996 году окончила Московскую государственную юридическую академию. Сразу после окончания института поступила в группу стажеров Московской городской коллегии адвокатов, так как всю сознательную жизнь хотела стать адвокатом. 

С мая 1997 года имеет адвокатский статус. В 1997 году прошла стажировку в Датском центре по правам человека. 

В 1999–2000 годах работала в Калькутте, где являлась одним из наблюдателей за процессом русских летчиков из Латвии, которых обвиняли в поставках оружия террористам. Дело, которое Ставицкая вела вместе с адвокатом Каринной Москаленко, удалось завершить в пользу обвиняемых, которым грозила смертная казнь. [Каринна Москаленко —  адвокат, юрист-международник, член Московской Хельсинкской группы. —  Прим. МХГ.].

С 2001 года представляла интересы учёного Игоря Сутягина, который был осуждён по статье «госизмена» к 15 годам лишения свободы (с 2010 года живёт в Великобритании после обмена заключёнными. — Прим. «НП»). Защите Сутягина в том числе удалось доказать, что властями в коллегию присяжных были внедрены люди, которые склонили присяжных вынести обвинительный вердикт. 

В дальнейшем успешно защищала иностранных граждан, выдачи которых из России требовали местные власти. Защищала ученого Валентина Данилова, который был осужден за шпионаж в пользу Китая. Представляет интересы родственников польских офицеров, расстрелянных в Катыни. 

Ставицкая — адвокат семьи Анны Политковской. В 2011 году стала лауреатом премии Московской Хельсинкской группы за отстаивание прав человека в суде. 

Работает в коллегии адвокатов «Липцер, Ставицкая и партнёры». Регулярно входила в рейтинг «100 самых влиятельных женщин в России», начиная с 2011 года. 

Большой ценитель музыки. Любимые композиторы — Шостакович, Прокофьев, Чайковский, Бетховен. Во время учебы в институте играла на барабанах в рок-группе. Любит этническую музыку, трип-хоп, готику, рок.

Беседовал Николай Нелюбин

Источник: Новый проспект, 10.04.2021