Дамир Гайнутдинов, юрист международной правозащитной группы «Агора»:

В отличие от абстрактного «экстремизма» терроризм вызывает реальный страх в обществе, а это создает возможности для злоупотреблений

Проведенная осенью 2018 года реформа главной антиэкстремистской статьи Уголовного кодекса (ст. 282 УК РФ), казалось бы, должна была привести к снижению числа дел с репутацией политических. Действительно, введение принципа административной преюдиции повлекло за собой вынужденное прекращение десятков значимых уголовных дел. Однако спад неизбежно будет компенсирован, и поможет этому другая статья — «О призывах к осуществлению террористической деятельности» (ст. 205.2 УК РФ). Сейчас внимание к ней привлечено из-за обысков у псковской журналистки Светланы Прокопьевой, которую заподозрили в оправдании поступка архангельского подростка, совершившего самоподрыв в приемной местного УФСБ. Но у применения «двести пятой второй» уже есть своя история.

Никаких оправданий

Статья появилась в российском Уголовном кодексе достаточно давно — в 2006 году. Как ни странно, это стало следствием добросовестного исполнения Конвенции Совета Европы о противодействии терроризму: в соответствии с международным договором Россия обязалась установить уголовную ответственность за умышленное подстрекательство к террористическим преступлениям.

В течение следующего десятилетия статья оставалась экзотической: с 2010 по 2015 год по ней осуждены меньше трех десятков человек. Например, в 2010 году условный срок за выступление на митинге получил кировский активист «Движения против нелегальной иммиграции» (запрещенная по решению суда организация) Иван Михеев. Эксперт, анализировавший текст выступления, пришел к выводу, что «лозунг, произнесен­ный Михеевым, является публичным оправданием терроризма, так как прославляет лицо, совершившее террористический акт». Речь шла о Николае Королеве, который в 2008 году был осужден за серию терактов, включая взрыв на Черкизовском рынке Москвы. После этого было уголовное дело известных башкирских публицистов Айрата Дильмухаметова и Роберта Загреева, получивших по три года строго режима за публикации в интернете, в которых эксперты усмотрели скрытые призывы к терроризму.

Тем не менее основными рабочими антиэкстремистскими статьями оставались 280-я (призывы к экстремистской деятельности) и 282-я (возбуждение вражды и унижение достоинства) УК РФ. Однако примерно с 2016 года ситуация изменилась и количество дел по статье 205.2 пошло вверх. Если в 2015 году, по данным судебной статистики, было вынесено восемь приговоров, то в 2016-м уже 47, в 2017 году — 96, а в первом полугодии 2018-го — 50 (данные за весь год будут опубликованы весной).

Кстати, значительному росту популярности статьи способствовало то, что в 2017 году ее диспозиция была расширена за счет криминализации пропаганды терроризма, под которой понимается «деятельность по распространению материалов или информации, направленных на формирование у лица идеологии терроризма, убежденности в ее привлекательности либо представления о допустимости осуществления террористической деятельности».

Одновременно значительно увеличилось количество дел по альтернативной статье 280 УК РФ (призывы к осуществлению экстремистской деятельности): с 64 в 2015 году до 170 в 2017-м (в прошлом году рост приостановился — 57 случаев в первом полугодии).

Заметим, что если дела по статье 282 ведет Следственный комитет, то статьи 280 и 205.2 — прерогатива Федеральной службы безопасности, которая занимается еще и оперативным сопровождением большинства политических дел. В последние годы ФСБ значительно активизировалась в сфере следствия, причем не только по «террористическим» и «шпионским» делам, но и по экономическим преступлениям, делам о коррупции, контрабанде. Можно сказать, что ФСБ перехватила у центров по противодействию экстремизму МВД роль главного борца с экстремизмом.

Удобная статья

Дела по статье 205.2 рассматриваются одним из четырех окружных военных судов (Дальневосточным, Московским, Приволжским или Северо-Кавказским), как правило, в максимально короткие сроки и в крайне неблагоприятных для защиты условиях. Добавляет проблем и удаленность от места жительства подсудимого.

Часть 2 этой статьи, предполагающая использование интернета, относится к категории тяжких преступлений. Это значит, что обвиняемых можно держать под стражей до года, а срок давности привлечения к уголовной ответственности — десять лет (а не шесть, как по ст. 282), что дает богатые возможности для выявления новых эпизодов.

Статья удобна еще и тем, что играет на одной из главных фобий современности — терроризме. Борьбой с пропагандой террора очень удобно оправдывать преследование несогласных. Уже есть широкий круг потенциальных обвиняемых — члены анархистских, либертарианских, право- и леворадикальных движений. Большинство из них хорошо известны органам, на них легко завести дела оперативного учета, отслеживать их социальные сети, внедрять в их среду агентов. Все это позволяет при необходимости мгновенно инициировать большое количество новых уголовных дел.

С этой точки зрения пропаганда терроризма выглядит гораздо более предпочтительной и по сравнению с другими новыми составами, такими как участие в деятельности нежелательной организации (ст. 284.1), уклонение от исполнения обязанностей «иностранного агента» (ст. 330.1), неоднократное нарушение правил участия в митингах (ст. 212.1) и даже склонение к самоубийству (ст. 110.1 и 110.2).

По большинству из них уголовные дела пока единичны. Кейсов Анастасии Шевченко из «Открытой России» (по ст. 284.1) и лидера коломенского «мусорного протеста» Вячеслава Егорова (по ст. 212.1) еще недостаточно, чтобы сделать вывод о новом тренде.

В отличие от этих «нетрадиционных» составов, по оправданию терроризма уже есть и апробированные технологии расследования, и методические рекомендации по проведению экспертиз, и устоявшаяся судебная практика, и даже разъяснения Верховного суда.

Источник: РБК, 9.02.2019