Пока полицейские с усердием раскрывают преступления, не гнушаясь ни угрозами, ни фальсификациями доказательств, а судьи не замечают одних и тех же свидетелей и понятых, кочующих по совершенно разным делам, подоспела новость. Следственный комитет России одобрил идею использовать труд заключенных на крупных стройках, например, на магистралях. Правозащитники тут же вспомнили ГУЛАГ – советскую систему лагерей, которая перемолола тысячи жизней. Впрочем, оказывается, есть мнение, что ГУЛАГ был не так уж и плох.

На видеосвязи с нами – историк, исследователь ГУЛАГа Никита Петров и правозащитница, исследовательница российской тюрьмы, лауреат премии Московской Хельсинкской группы Людмила Альперн. Что вы думаете о статье в "РИА Новости", в которой было написано, что ГУЛАГ не так уж и плох?

Никита Петров: Эта статья вызвала недоумение не только у меня, но и у массы читателей. И бурные обсуждения показывают, что ее автор – наивный дилетант, который просто не знает истории. Это абсолютная историческая чушь.

Особенно потрясли читателей рассуждения о ГУЛАГе как "социальном лифте", о том, что ГУЛАГ стал замечательным местом для людей, которые всю жизнь голодали, а трудовой лагерь "предоставил трехразовое питание, теплое жилье, какую-то медпомощь". Это значит, что в ГУЛАГ советская власть посылала исключительно бедноту? Это же глупость и незнание истории! Есть еще и такое утверждение: "Не забудем, что именно уголовники, а отнюдь не политзаключенные, составляли подавляющее большинство гулаговского контингента". Опять ложь! Число деклассированных элементов и уголовников не превышало одной трети населения ГУЛАГа. Основное его население – это люди, которые попали туда по политическим мотивам. И как тут можно говорить о бедноте, когда там были крепкие зажиточные крестьяне, которые обвинялись в заговорах против советской власти или в сопротивлении коллективизации? Это просто извращение исторической правды.

ГУЛАГ переживал и чудовищные времена, когда смертность там была огромной, и считать, что это санаторий, просто кощунственно. Александр Солженицын, написавший замечательную исследовательскую работу – "Архипелаг ГУЛАГ", назвал эти лагеря истребительно-трудовыми.

Это выжимание последних соков из заключенного, принудительный труд, который вообще противоречит нормальной человеческой морали и, кстати, запрещен в нашей стране. Это одно из преступлений советской власти. Труд может быть только добровольным. ГУЛАГ никогда не отмыть добела. Нельзя сказать, что эта система отличалась хоть какой-то капелькой гуманности.

Марьяна Торочешникова: Многие уже раскритиковали директора ФСИН господина Калашникова за то, что он предлагает вовлекать нынешних осужденных в производственные процессы, и тут же сравнили все это с ГУЛАГом. Калашников сам же сказал: "Нет, это не будет никаким ГУЛАГом. Они будут обязательно получать зарплату и жить в гораздо лучших условиях, чем на воле". Это может сработать в современной России?

Никита Петров: В советское время лагерная система изначально предназначалась для осваивания труднодоступных мест огромной страны, для извлечения природных богатств в безлюдных районах. Но сегодня этот опыт не является ни ценным, ни тем более востребованным. Сейчас организовать нечто подобное означает просто поставить страну на четкие тоталитарные рельсы.

Марьяна Торочешникова: Людмила, как вы относитесь к тем замечаниям, которые позволила себе автор публикации в "РИА Новости" Виктория Никифорова, сравнившая ГУЛАГ с социальным лифтом?

Людмила Альперн: Прежде всего, сравнение с ГУЛАГом в любом случае не в пользу современной российской тюремной системы: это ее оскорбление. Во всяком случае, тюремщики всегда говорили мне: "Мы – не ГУЛАГ". Но это место, где человек проводит время без пользы для себя, а может быть, даже и с отрицательной пользой. В этой системе много жестокости, но, конечно, не такой звериной, как в ГУЛАГе. Есть очень тяжелые учреждения, где используют пытки. Там очень плохая, тяжелая субкультура. Человек выходит с очень дурными привычками, ему трудно социализироваться.

Уголовно-исправительный кодекс предполагает принудительный труд, то есть администрация в любой момент может заставить заключенного работать. Я не знаю, насколько это правда, что переход в исправительные центры, которые будут осуществлять эту меру наказания – принудительный труд, будет производиться исключительно добровольно, то есть людям будут предлагать такие варианты, и только по своему желанию они будут или не будут переходить, а могут и оставаться в лагерях. Это в каком-то смысле разумный способ решения этих проблем.

Марьяна Торочешникова: Средний тюремный срок в России – 29 месяцев. За это время человек на свободе, получая минимальный размер оплаты труда, может заработать 370 тысяч рублей. Заключенные тоже могут трудиться.

За все время существования ГУЛАГа в Советском Союзе хоть кому-то из заключенных хоть когда-то там платили за их фактически принудительный труд?

Никита Петров: Конечно, они получали деньги, особенно в послевоенное время. И это было отступление советской власти перед неодолимой силой – нежеланием заключенных эффективно трудиться. Советская власть расписалась в полном своем бессилии.

Нынешняя российская тюремно-лагерная система недалеко ушла от советской – она тоже направлена на унижение чести и достоинства человека. Посмотрите на правила внутреннего распорядка, на утверждения Уголовно-исправительного кодекса, что администрация может заставить трудиться. Это и есть преступление против конституционных основ России, потому что принудительный труд должен быть запрещен во всех формах где бы то ни было. Мы видим отрыжку советского отношения к человеку: главное – сломить его волю, подавить, привести в состояние винтика в общей тюремно-лагерной системе.

ГУЛАГ – это обреченная система. В современном обществе это архаика, что-то вроде рабов, которые строят великие каналы, огромные железные дороги. Вольнонаемный на том же объекте гораздо быстрее создал бы этот объект и с гораздо меньшими затратами. Мы сегодня хотим снова оказаться в ситуации, когда будем тратить деньги на какую-то пустую затею, которая и объектов дешевых не создаст, и только озлобит людей.

Марьяна Торочешникова: Людмила, как вы считаете, что выйдет из этой затеи?

Людмила Альперн: Сейчас трудно сказать. Если это будут делать так, как написано, что это добровольный выбор, это значит, что человек может выйти из лагеря, работать в своем городе, быть ближе к семье, у него улучшатся социальные связи. И если это не будет связано только с большими стройками, а будет развиваться как-то иначе, то я вижу в этом возможный шанс для ухода от лагерной системы. Если смотреть на это как на вариант тюремной реформы, которая, может быть, вытащит людей из лагерей, то это плюс. Но я согласна с тем, что принудительный труд никогда не приводит к реальным и эффективным экономическим результатам. Это доказано всей историей человечества.

Марьяна Торочешникова: Член Общественной наблюдательной комиссии Москвы и президентского Совета по правам человека, лауреат премии Московской Хельсинкской группы Ева Меркачева – одна из немногих правозащитников, поддержавших идею руководства ФСИН о замене сроков в колонии принудительными работами.

Ева Меркачева: Если вы спросите кого бы то ни было, кто сейчас находится в колонии, хочет ли он оставаться там или он хочет оказаться на воле, пользоваться мобильным телефоном, встречаться с близкими, ходить по выходным в парк, но при этом работать там, где ему укажут, он, конечно, скажет: "Все что угодно, только освободите меня!". И я поддержала этот проект потому, что половина тех людей, которые находятся сейчас за решеткой, могут обрести свободу.

А разговоры про рабский труд... Разве человек в колонии не находится в рабских условиях? Сейчас 40% и так трудятся, но при этом масса ограничений. Люди не могут увидеться с близкими, потому что иногда у тех даже нет денег, чтобы доехать на свидание. А тут примерно половина из тех, кто сидит в колониях, оказывается на свободе, и у них есть возможность трудиться и социализироваться.

В первую очередь мы говорим о людях, которые только осуждаются за нетяжкие преступления, и им изначально назначается такой вид наказания, как исправительные работы. Однако закон также позволяет гуманизировать наказание, которое человек уже отбывает в колонии. И получается, что сегодня право на смягчение наказания имеют 188 тысяч человек: это очень много.

Марьяна Торочешникова: В среду издание "КоммерсантЪ" со ссылкой на источники сообщило, что уже в июне первые 600 заключенных могут начать работу на строительстве Байкало-Амурской магистрали. Подрядчики РЖД заключают с ними трудовые договоры, которые не требуют высокой квалификации.

Источник: Радио Свобода, 27.05.2021