Леонид Гозман, политик, общественный деятель, член Комитета гражданских инициатив:

Представьте себе, что вы живете в стране, где главный начальник – то ли президент, то ли генсек, то ли великий князь – решил править вечно. До того, как стать начальником, он служил в системе, где шаг в сторону считался побег, а Джека Лондона начинали читать не в 12 лет, а на пенсии. А тут еще разразилась эпидемия и он, понимая, что самое дорогое, что есть у страны – это он, которого ей дал непосредственно Бог, спрятался в бункере, где от изоляции с ним стали происходить всякие неприятные вещи. И он повелел напринимать разных законов, которые запрещали, буквально, все, устанавливая, как и положено, кару за нарушение. А для баланса разрешил всем совершенно бесплатно собирать валежник. Еще он со всем миром поссорился и не реже раза в неделю объявлял о создании нового оружия и показывал про него мультфильмы. Его за это выдвинули на Оскара.

Парламент в этой стране был, но, на самом деле, он был миражом. Издали смотреть, так, вроде есть – комитеты, три чтения, машины с мигалками. А ближе подойдешь – исчезает. Хотя депутаты были и очень даже неплохо выглядели. Люди любили истории про них – кто сколько украл, кто в самолете дебош устроил. Депутатам, конечно, ничего решать не доверяли, они лишь нажимали на кнопочки. Если они ошибались и нажимали не на ту, страшного ничего не случалось – никакой связи между тем, на что они нажимают, и тем, что отражалось на табло голосования, не было. А на табло всегда были правильные цифры.

Правда, депутаты и другие начальники, стараясь понравиться великому князю, выступали иногда с инициативами – радугу, например, запретить или кружевные трусики. Такие инициативы начальство, по-доброму улыбаясь – как дети, право, откладывало до лучших времен. А парламент в той стране стали ласково называть государственной дурой или взбесившимся принтером.

И все в той стране было хорошо, за исключением того, что все было плохо. Люди жили все хуже, цены росли, образование и здравоохранение разваливались. Ну и все остальное туда же. Правда, миллиардеров становилось все больше – этого не отнимешь.
Выборы в той стране были превращены в фарс, судов, по факту, не было, взбесившийся государственный бульдозер носился взад и вперед, давя все вокруг. Оптимисты говорили, что надо подождать, в бульдозере, мол, скоро закончится солярка. Пессимисты утверждали, что солярки полно, а значит, надо либо спрятаться, либо попытаться найти в бульдозере что-то хорошее – он же не специально людей давит, а только тех, кто на пути стоит, да и площадку под новое строительство разравнивает. И надо, мол, понимать, что могло быть и хуже.

Но были и другие – сумасшедшие. Они, например, смеялись над бульдозером, и он от этого каким-то таинственным образом начинал глохнуть! Никто не понимал, почему он глохнет, но это случалось. Или они демонстративно нарушали новые законы – клеветали в сети, сравнивали Сталина с Гитлером и говорили, что Сталин еще хуже, выстраивались в запрещенные очереди на пикет, высказывали в неприличной форме неуважение к бульдозеру и даже к великому князю. А еще они публично выражали уважение тем, кого объявили иностранным агентами (это вроде еврея) и требовали, чтобы их тоже туда записали. И бульдозер, терялся – он не знал, что делать, потому что у него не получалось задавить всех, а с кого начать он не всегда понимал. Хоть и страшный был, но тупой. Одно слово, железяка.
 
Собственно, эта гипотетическая страна не одна такая была – половина планеты завалена отправленными на свалку ржавеющими государственными бульдозерами. И побеждали их вот такие сумасшедшие!

Источник: Эхо Москвы, 4.01.2021